На «зум»-встрече, состоявшейся 5 ноября, в день 80-летия Д.А.Пригова, русского концептуалиста, поэта, графика, Екатерина рассказала о дружбе с Дмитрием Александровичем и о музыке, написанной специально для исполнения с «Евангельскими заклинаниями». Фото после концерта памяти Д.А.Пригова в ГМИИ им.Пушкина 19 июля 2017: Михаил Головушкин, Екатерина Мельникова, Артур Козин, Надежда Бурова-Пригова, Георгий Пригов, Дарья Давыдова, Алексей Рудневский, Ростислав Капелюшников.
Видео: «Куплеты Милицанера», Красноярск, PrigovFest, 2018:
«Я из тех людей, которые общались с Дмитрием Александровичем сначала как ребенок со взрослым. Мне 5 лет, мы все вместе в Эстонии, играем с Андреем Приговым, вокруг наши бабушки, дедушки, мамы-папы. Вдруг говорят — сейчас Дима придет. Моё детское воспоминание: идет человек с шикарной шевелюрой. Позже он удивительным образом всегда появлялся в главные моменты моей жизни и для меня был просто «дядей Димой», я не особо интересовалась его творчеством. Мы могли долгое время не видеться, но вот происходило что-то важное – и всегда появлялся дядя Дима, и говорил простые, очень спокойные слова, в отличие от других моих родственников, которые могли и подшутить, и покритиковать меня. Он по-доброму и серьезно ко мне относился, и спокойно отвечал на вопросы. Направлял, не поучая, так, что я начинала лучше понимать или ситуацию, или настроение момента. С ним рядом было очень уютно и спокойно, всегда. Уже взрослой я много бывала в Лондоне, приезжала к ним с тётей Надей, и это было чудесно. Я с таким удовольствием гладила его по голове! Уже не было шевелюры, но… он был какой-то… «нежный Пригов», как сегодня здесь говорили. Помню это ощущение. Он всё время рисовал: разговаривал с нами, отвечал на вопросы и занимался своей графикой.
Так получилось, что связь его слов и моей музыки возникла, к сожалению, уже когда его не стало. Мы с ним говорили о том, как хорошо бы сделать такой вечер: я импровизирую на органе, а он читает тексты. Не случилось.
Для меня творчество дяди Димы было не совсем понятно, оно не было связано с миром близкой мне – тогда — романтической музыки. Потом, уже после его ухода, я прочитала множество его текстов. Хотела найти для себя то, что смогу воплотить в музыке. Мне нужно было вот это трепетное ощущение, когда текст совпадает с музыкальным движением души – момент, когда можно поймать вдохновение. Это я нашла в «Евангельских заклинаниях». Оказалось, что с органом они звучат очень естественно. Первое сочинение, которое появилось в 2010 году и было исполнено на Приговских чтениях в Москве – «Missa 21». Между частями читались «Евангельские заклинания». Удивительным образом дядя Дима мне помог создать новые для меня формы. В его стихах видно, как неожиданным образом ломается одна форма и возникает другая. Свободно! И умение поменять настроение, поменять смысл, посмотреть на явление с совершенно иной стороны. Он как будто вел меня к открытию новых форм, новых тембров — при всей классичности вещей, которые я делала; впрочем, и тексты Пригова в основе этой работы тоже вполне классичны. Для меня это было открытие нового, совершенное откровение.
Большой работой прошлого года и части этого года стала семичастная симфоническая аллегория «Гармонизация мира» для оркестра, хоров, солистов и органа. В неё вошли и некоторые «Обращения к гражданам». Представим, что Дмитрий Александрович — это некое существо, которое следит за порядком во всем мире и обращается к нам, а мы – те же дети. Отсюда антифоны: бас вопрошает, детский хор отвечает. Я попыталась вместить в эту музыку моё музыкальное понимание кусочка мира Пригова. Сейчас, конечно, я не могу исполнить это сочинение, потому что нужен огромный оркестр, хоры, орган, солисты. Но надеюсь, что такой момент – момент Гармонизации! — наступит.
Конечно, Пригов не остался в прошлом. Он все время существует, и сейчас. Он же всегда вместе со временем двигался, даже опережая его. Анализируя, объясняя, направляя. У него в то время была «Инвентаризация», то есть осмысление происходящего вокруг. Сейчас бы, при том что творится в мире, нужно уже всё собирать из кусочков, на которые вещи разобраны. И мне кажется, что сейчас он бы уже естественным образом всё бы это именно собирал. Поэтому – «Гармонизация». В этом произведении последняя часть – это, собственно, Чакона Баха, которую я трансформировала в действо для хора и органа. Орган — символ гармонии, и Бах — символ безупречной Высшей Гармонии, такой там конец. Тексты и латинские, и старославянские, канонические. После «Обращений к гражданам» следует месса с Евангельскими заклинаниями.
А первая часть называется «Азбука». Буквы – это основы и начала, это первые шаги на пути осознания, осмысления. Идёт постепенное созидание. К оркестру и хору выходит дирижер и говорит: «А». Сначала настраивается гобой, потом оркестр, потихоньку начинают флейты играть, далее прибавляются все инструменты. Хор в том же стиле читает музыкальный алфавит. Это не перформанс, но такая выбрана форма постепенного нарастания, наслоения букв, с той же ритмикой, как если бы это читал Дмитрий Александрович.»
